I. Июльское наступление
Боевые действия в районе Сухиничей и Козельска летом 1942 г. крайне слабо отражены в отечественной военно-исторической литературе. В 5-м томе официальной «Истории второй мировой войны» им уделено три-четыре абзаца, причем об августовском контрударе 3-й танковой армии не сказано ни слова.
С одной стороны, эти операции оказались в тени не только грандиозных сражений на юго-западном направлении, но и проводившейся правым флангом Западного фронта Ржевско-Сычевской наступательной операции. С другой – ни первое, ни второе наступление не принесли особых результатов, хотя в них были задействованы три танковых корпуса, а позднее – одна из двух танковых армий, имевшихся в распоряжении советского командования.
Между тем действия советских танковых соединений в этих операциях весьма показательны, как с точки зрения тактики, так и на оперативном уровне. Они не только иллюстрируют типичные ошибки советского армейского командования в применении крупных механизированных соединений, но и демонстрируют причины наших неудач.
28 июня 1942 г., через три недели после окончания Харьковского сражения, началось большое летнее наступление немцев. Войска армейской группы «Вейхс» (2-я полевая, 4-я танковая и 2-я венгерская армии) прорвали оборону Брянского фронта и устремились к Воронежу. Через два дня 6-я немецкая армия нанесла мощный удар по правому крылу Юго-Западного фронта в районе Волчанска.
Чтобы облегчить положение на Воронежском и Острогожском направлениях, Ставка ВГК решила провести частную наступательную операцию в районе Болхова и Жиздры с целью нанести поражение 2-й танковой армии противника и создать угрозу флангу наступающей немецкой группировки.
В наступлении должны были участвовать две левофланговые армии Западного фронта – 16-я армия генерал-лейтенанта К. К. Рокоссовского и только что (28 июня) переданная из состава Брянского фронта 61-я армия генерал-лейтенанта П. А. Белова.
Против них (и частью против правофланговой 3-й армии Брянского фронта) располагалась 2-я танковая армия генерал-полковника Шмидта, состоящая из трх корпусов – 35-го армейского (4-я танковая, 262-я и 293-я пехотные дивизии), 53-го армейского (25-я моторизованная, 56-я, 112-я, 134-я и 296-я пехотные дивизии) и 47-го танкового (17-я и 18-я танковые, 208-я, 211-я и 339-я пехотные дивизии); в резерве корпуса находилась 707-я охранная дивизия. Всего армия насчитывала 250 – 300 тыс. человек, но ее танковые дивизии имели сильный некомплект техники и к 1 июля насчитывали 166 танков, в том числе 119 средних (Pz.III и Pz.IV):
- 4-я тд – 48 танков, из них 33 средних;
- 17-я тд – 71 танк, из них 52 средних;
- 18-я тд – 47 танков, из них 34 средних.
Общая обстановка в полосе левого крыла Западного фронта летом 1942 г.
В ходе боя (с 9 июля) противник перебросил в полосу наступления 16-й армии 19-ю танковую дивизию из состава 4-й армии. К сожалению, ее численность неясна – очевидно, она была в пределах 80 - 100 машин; известно, что после окончания боев (на 15 июля) в дивизии оставалось 57 танков, в том числе 16 средних, остальные – Pz.II и Pz.38(t).
В 61-й армии имелось 7 стрелковых дивизий, 5 стрелковых и две танковые бригады, а также 3-й танковый корпус генерал-майора Д. К. Мостовенко (50-я, 51-я и 103-я танковые и 3-я мотострелковая бригады). Проблема состояла в том, что генерал Белов, бывший командир только что вышедшего из рейда 1-го гвардейского кавалерийского корпуса, был назначен командующим армией только 28 июня. Естественно, что новый командарм просто не успел войти в курс обстановки.
В 16-й армии насчитывалось 7 стрелковых и одна кавалерийская дивизии, а также 4 стрелковых, 3 танковых бригады (94-я, 112-я и 146-я) и отдельный танковый батальон – 115 000 человек и около 150 танков. Непосредственно перед наступлением в распоряжение Рокоссовского из резерва Ставки тоже был передан танковый корпус – 10-й, имевший в своем составе 178-ю, 183-ю и 186-ю танковые и 11-ю мотострелковую бригады (всего 177 танков).
Заметим, что на этот момент более ни одна армия Западного фронта не имела в своем составе танковых корпусов, а в непосредственном подчинении командования фронтом насчитывалось еще четыре танковых корпуса – 5-й, 6-й, 8-й и 9-й.
Таким образом, в полосе предполагаемого наступления советские войска не имели существенного превосходства в живой силе – в трех армиях, противостоящих 2-й танковой, насчитывалось порядка 300 тысяч человек. В то же время превосходство в танках было значительным – около 600 машин в советских войсках против порядка 250 у немцев (считая 19-ю танковую дивизию)
Однако уже три месяца здесь царило затишье, поэтому противник имел возможность подготовить здесь эшелонированную оборону – развитые противотанковые и противопехотные препятствия, инженерные сооружения полевого типа не только на переднем крае, но и в глубине. В основном это были блиндажи в 4 – 5 накатов бревен, соединенные густой сетью траншей и щелей, прикрытые проволочными и минными заграждениями. Но силы противника в этом районе были явно слабы – полосу в 35 – 40 км (из 80 км всей полосы 61-й армии) обороняли здесь лишь две пехотные дивизии (96-я и 112-я), по данным разведки усиленные некоторым количеством танков и штурмовых орудий.
Наступление 61-й армии велось силами четырех стрелковых дивизий, которые должны были прорвать фронт противника на участке Касьяново, Культура, Верх. Дольцы протяженностью в 8 километров. Атаку поддерживали две танковые бригады и танковый батальон – 107 танков, из них 30 % средних и тяжелых. На участке прорыва имелось в общей сложности до 250 полевых орудий, в том числе 96 орудий калибра 122 - 152 мм.
После осуществления прорыва в него должен был вводиться эшелон развития успеха – 3-й танковый корпус (около 190 танков) и три стрелковые бригады. Кроме того, одна стрелковая дивизия наступала на вспомогательном направлении – на Кирейково, Сиголаево, имея цель в дальнейшем соединиться с основной группой войск. Таким образом, в наступлении должно было участвовать две трети войск армии.
Планирование и подготовка операции были начаты командованием армии с 1 июля, они проводились с непосредственным участием командующего фронтом Г. К. Жукова. Но из-за слабого контроля со стороны штаба армии многие части и соединения во время перегруппировки сил нарушали запрет на движение в дневное время, поэтому сосредоточение войск для наступления было обнаружено противником – правда, он не ожидал, что атака начнется так рано. Увы, малое время, отведенное на подготовку операции, сказалось и на сосредоточении нашей артиллерии – многие дивизионы и батареи не успели отработать данные для всех видов огня на местности, что позднее привело к перепутыванию участков сосредоточения огня на поле боя. Кроме того, три дивизиона опоздали к началу прорыва и не вошли в состав артиллерийских групп.
Наступление на позиции 53-го армейского корпуса генерала Клесснера началось утром 5 июля. Ему предшествовала полуторачасовая артиллерийская и авиационная подготовка, при этом авиация фронта (1-я воздушная армия Т. Ф. Куцевалова) произвела 1 086 самолето-вылетов, из них 882 – для удара по войскам противника на поле боя. Однако плохая организация и отсутствие серьезной рекогносцировки местности привели к тому, что бомбы и снаряды ложились неприцельно, по площадям. Сказалось и плохое взаимодействие с наступающими частями. Много боеприпасов было израсходовано на обработку переднего края, занятого лишь боевым охранением немцев, – в то время как на главную полосу обороны противника их пришлось гораздо меньше, а действия пехоты в глубине обороны противника были вообще обеспечены крайне слабо. Еще хуже обстояло с авиацией – она несколько раз атаковала свои же танки, отчего в 192-й танковой бригаде было потеряно 6 машин.
Наступление 61-й армии 5 - 12 июля 1942 г.
Поначалу наступление развивалось успешно. Пехота быстро сбила боевое охранение, преодолела проволочные и минные заграждения, без особых усилий прорвала передний край обороны и к середине дня продвинулась на расстояние от одного до трех километров.
Увы, по мере продвижения пехоты и танков в глубину обороны противника авиационная и артиллерийская поддержка войск резко ослабла. Артиллерия израсходовала большую часть снарядов и во второй половине дня почти не вела огня. Авиация также перестала появляться над полем боя после 15 часов. Пользуясь этим, противник привёл в порядок свои отошедшие части, подтянул ближайшие резервы и начал переходить в контратаки при поддержке небольших групп танков, к исходу дня потеснив в ряде мест подразделения 61-й армии.
День 6 июля прошел в непрерывных контратаках немцев, пытавшихся восстановить свою оборону. Вечером командование 61-й армии приняло решение на частичный ввод в бой эшелона развития прорыва – 9-го гвардейского стрелкового корпуса). В 20:05 для его поддержки по позициям противника был сделан артиллерийский налет «катюшами» 308-го отдельного гвардейского минометного дивизиона (10 залпов). Однако части корпуса вышли на рубеж атаки только в 22:45, вдобавок из-за наступления темноты атака вообще была отменена. В этот день авиация фронта наступление не поддерживала, так как переключилась на действия в интересах 16-й армии.
Отчаявшись прорвать оборону противника частями первого эшелона, командование армии приняло следующее шаблонно-ошибочное решение – оно приказало ввести в бой 3-й танковый корпус, предназначенный для действий в глубине прорыва. Его наступление было назначено на 7:30 следующего утра. Готовя атаку, наша артиллерия произвела 30-минутный огневой налет по позициям противника. Увы, и здесь неорганизованность сыграла свою роль – танки оказались готовы для боя только в 14 часов. К этому времени противник привел в порядок систему своей противотанковой обороны, и атака танкового корпуса успеха не имела.
Далее в действиях командования 61-й армии последовал набор стандартных ошибок: пытаясь переломить ситуацию, оно стало дробить танковый корпус на части – что привело к распылению усилий и большим потерям в боевой технике. Напротив, противник все чаще стал переходить в контратаки, поддержанные большими группами авиации (по 50 – 60 самолетов). В итоге советское наступление выдохлось и 12 июля было прекращено на достигнутых в первый день рубежах.
Наступление 16-й армии началось на день позже – 6 июля. Армия занимала оборону на фронте в 66 км, из них для атаки был выбран 24-километровый участок на правом фланге (от Гусевки до устья реки Kоторянка). К сожалению, он оказался достаточно низменным и частично заболоченным, поэтому после прошедших дождей действия танков на нем были затруднены.
Так же, как и в 61-й армии, наступающие войска были разделены на два эшелона. На направлении главного удара в первом эшелоне находились 3 стрелковые дивизии, 5 стрелковых бригад, огнеметный батальон и 3 танковые бригады (131 танк, в том числе 75 машин Т-34 и КВ). Второй эшелон составляли одна стрелковая дивизия (385-я) и 10-й танковый корпус (177 танков, из них 24 КВ, 85 английских «Матильд» и 68 Т-60), к утру 4 июля сосредоточившийся в районе Хлуднево, в 20–25 км от переднего края. Корпус должен был вводиться в бой только после прорыва стрелковыми соединениями обороны противника на глубину 6–8 км.
Наступление 16-й армии 6 - 14 июля 1942 г.
Вспомогательный удар наносился на левом фланге армии в районе Хатьково, Моилово, через реку Рессета. Здесь в первом эшелоне наступало две дивизии (322-я и 336-я), а развивать успех предстояло 7-й гвардейской кавалерийской дивизии.
Против 16-й армии находилась довольно крупная группировка противника – практически весь 47-й танковый корпус генерала Лемельзена в составе 17-й и 18-й танковых, 208-й, 211-й и 239-й пехотных дивизий. Общая численность немецких войск здесь достигала (по оценкам наших штабов) 85 тысяч человек, так что, решающем численном превосходстве над противником не могло быть и речи. Непосредственно в полосе наступления оборонялась 208-я пехотная дивизия противника, два моторизованных полка из обеих танковых дивизий и (по данным нашей разведки) – один полк из состава 216-й пехотной дивизии. В ходе операции из глубины был переброшен мотополк 19-й танковой дивизии; всего у противника на этом направлении нашей разведкой было выявлено 70–80 танков.
С правого фланга наступление 16-й армии поддерживалось атакой левофланговых 239-й и 323-й стрелковых дивизии соседней 10-й армии, однако они были слишком малочисленны, чтобы добиться серьезного успеха. Обе ударные группировки армии должны были соединиться в районе Орля. Цель операции была сформулирована так:
«Прорвать фронт обороны противника на участках: Крутая, Гусевка, Котовичи, Пустынка, Хатьково, (иск.) Моилово и, развивая удар правофланговой группой на Ослинка, Жиздра, Орля, левофланговой – на Брусны, Белый Колодец, Орля, окружить и уничтожить живую силу Жиздринской группировки противника, захватить его вооружение и технику. В дальнейшем, развивая удар на Дятьково, к исходу дня 9.7.42 г. овладеть рубежом: Слободка, Вербежичи, Сукремль, Псурь, Улемль, Орля, Озерская, Белый Колодец».
Всего для поддержки наступления было привлечено (не считая полковой артиллерии и гвардейских миномётов) 403 полевых орудия, в том числе 133 калибра 122 мм и выше. Наступление также велось в полосе 8 километров; обеспечивая его, в первый день операции фронтовая авиация совершила 683 самолето-вылета.
Наступление началось в 8 часов 6 июля одновременно на обоих флангах, после мощной авиационной и артиллерийской подготовки. К полудню советские войска продвинулись вперед на расстояние от 1 до 4 километров, овладели селами Загоричи и Пустынка. 115-я стрелковая бригада окружила Гусевку и к ночи заняла деревню, уничтожив ее гарнизон – до роты пехоты противника. Бои шли на окраинах Запрудного, Дмитриевки, Котовичей.
В отличие от 61-й армии, здесь наступление оказалось внезапным для противника – очевидно, сыграл свою роль и отказ армейского командования от сосредоточения танковых частей второго эшелона непосредственно у переднего края. Только во второй половине дня немцы сумели подтянуть к месту прорыва свои резервы (в частности, танковый батальон 18-й танковой дивизии – 49 машин, по большей части Pz.III). Однако уже в 18 часов противник контратаковал в центре, выбив из Дмитриевки подразделения 31-й стрелковой дивизии и отбросив их к селу Котовичи.
Возможно, Рокоссовский посчитал, что оборона немцев уже прорвана, потому что вечером 6 июля он отдал 10-му танковому корпусу (к этому времени вышедшему в исходный район южнее села Маклаки) приказ – к исходу дня войти в прорыв на участке Чёрный Поток, Полики и развивать успех в направлении Ослинка, Жиздра, Орля. Однако к указанному моменту стрелковые соединения так и не сумели овладеть селами Чёрный Поток и Полики, не выполнив задачу дня. Поэтому командир танкового корпуса генерал-майор В. Г. Бурков не стал вводить танки в бой, ожидая постановки новой задачи.
Эта задача последовала лишь утром 7 июля, и в 10:30 корпус двинулся вперед для допрорыва вражеской обороны в полосе 31-й стрелковой дивизии, имея в авангарде 178-ю и 186-ю танковые и 11-ю мотострелковую бригады. Ко второй половине дня бригады достигли деревни Котовичи, где вступили в огневой бой с противником, одновременно готовя переправу через реку Сектец. После наведения переправы части корпуса атаковали железнодорожную платформу Котовичи, возле которой были встречены огнем тяжелых противотанковых орудий противника, потеряв при этом 5 машин КВ. По приказу командира корпуса направление удара было изменено – прикрывшись частью сил с запада, корпус развернулся на юго-восток, атаковав оставленную накануне Дмитровку.
Однако попытка взять этот населенный пункт сходу не удалась – он был превращен противником в крупный узел обороны, хорошо замаскированные противотанковые орудия вели огонь подкалиберными снарядами, вольфрамовые сердечники которых пробивали даже броню тяжелых КВ. Вдобавок часть танков завязла в грязи на размокших от дождя дорогах, а левофланговая 186-я танковая бригада наткнулась на минное поле и вынуждена была остановить движение.
Тем временем противник, убедившись, что наступление 61-й армии выдохлось, перебросил свою авиацию против 16-й армии. Воздушные налеты противника, хоть и не повлекли больших потерь (повреждено два легких танка), все же сильно затормозили движения, не позволив частям корпуса одновременно сосредоточиться для атаки.
В этот день начальник Генерального штаба ОКХ Франц Гальдер записал в своем дневнике:
«На северном участке фронта 2-й танковой армии – сильные атаки противника; южнее Белого – атаки с участием 180 танков, а на позиции 18-й танковой дивизии – при участии до 120 танков. Нужно усилить противотанковую оборону. Сюда подтягиваются 19-я танковая и 52-я дивизии».
Указанные Гальдером дивизии были взяты из состава 43-го и 12-го армейских корпусов 4-й армии под Кировом – то есть немцам пришлось ослаблять центр группы армий. С их прибытием некоторое численное превосходство советских войск полностью нивелировалось; теперь, по расчетам Гальдера (запись от 8 июля), на участке наступления 16-й армии находилось уже 6,5 немецких дивизий.
Тем временем утром 8 июля возобновилось наступление 10-го танкового корпуса. В 8:00 части 178-й, 186-й танковых и 11-й мотострелковых бригад атаковали и захватили Дмитровку, противник оставил на поле боя более 300 убитых. Однако начатое во второй половине дня наступление в сторону Жиздры успехом не увенчалось. Более того, в ночь на 9 июля переброшенные противником из резерва части 52-й пехотной и 19-й танковой дивизий противника вновь выбили советские войска из Дмитровки.
Тогда Рокоссовский решил ввести в бой полнокровную 385-ю стрелковую дивизию второго эшелона. Однако с ней получилось совсем плохо – к назначенному времени (8 утра) она так и не смогла выйти к фронту из исходного района в 25 – 30 км от передовой.
К 8 июня войска 16-й армии продвинулись на глубину от 2 до 4 км на фронте в 20 км. На этом наступление выдохлось, превратившись в ожесточенную борьбу с подошедшими резервами противника за отдельные опорные и населённые пункты. Многие деревни по несколько раз переходили из рук в руки. 9 июля немецкое командование вновь отметило сильные атаки против северного участка фронта 2-й танковой армии. Гальдер даже зафиксировал в своем дневнике ввод «целой группы новых соединений с танками» (чего в действительности не было) и признал значительные потери немецкой стороны.
Однако на самом деле ситуацию не смог переломить даже ввод командованием 10-го танкового корпуса своей резервной 183-й бригады утром 11 июля – сырая погода и заболоченная местность сковывала движение неповоротливых пехотных «Матильд» с их узкими гусеницами. Танки вновь и вновь вязли в грязи, и приходилось тратить время и силы на их вытаскивание. В этот день 183-я танковая бригада потеряла 4 машины, практически не добившись продвижения вперед. Гальдер записал в своем дневнике:
«Атаки противника на участке 53-го армейского корпуса ослабли. Контрударом наши войска восстановили положение, вернув передний край. 47-й танковый корпус, по-видимому, выдержал новый натиск противника (4 группы с 175 танками на фронте шириной до 18 км). В этом мощном наступлении участвовали, неся большие потери, английские танки, вероятно, переброшенные из Москвы. Наши войска оказались в очень тяжелом положении».
Относительно «восстановления положения» немецкие донесения сильно преувеличили – на следующий день, 12 июля, танкисты наконец-то вновь смогли захватить Дмитриевку; в этот день при налете вражеской авиации на командном пункте 178-й танковой бригады на высоте 212,3 был ранен командир корпуса В. Г. Бурков.
13 июля К. К. Рокоссовский получил новое назначение – командующим Брянским фронтом, а на его место был назначен генерал-лейтенант И. Х. Баграмян. На следующий день наступление было окончательно прекращено, а танковый корпус выведен в резерв армии. За неделю боев он потерял почти половину своего состава – 20 машин КВ, 24 «Матильды» и 38 Т-60. Можно предположить, что не все эти потери были безвозвратными – так, за время боев с переднего края было эвакуировано 73 танка, а на 98-й подвижной ремонтной базе отремонтирована 81 машина. Всего корпус записал на свой счет около двух тысяч уничтоженных солдат противника, 49 орудий и минометов, 50 подбитых танков и 10 сбитых самолетов; было взято в плен 54 немца.
Итоги наступления были неоднозначны. С одной стороны, оборону противника прорвать не удалось, войска понесли большие потери, танковые части оказались растрепаны. Во многом у Рокоссовского повторилось то же, что и у Белова: атаки танков плохо обеспечивались огнем артиллерии, пехота залегала и за боевыми машинами не шла. Так, при наступлении на Запрудное танки дважды возвращались к пехоте, но не сумели поднять ее, при этом неся потери от огня немецкой противотанковой артиллерии.
Характерно, что ежедневный расход боеприпасов в пехоте за время этого наступления составил 3 патрона (!) на винтовку, 800 – на ручной пулемет и 600 – на станковый. То есть пехота в очередной раз продемонстрировала свои низкие боевые качества и неспособность самостоятельно прорывать хорошо организованную оборону. Это отразилось и в действиях командиров стрелковых соединений, постоянно требовавших поддержки танками и артиллерией. В то же время огонь артиллерии был организован плохо, из-за неточного целеуказания она часто била по своим (11 июля таким образом было потеряно три танка). Штабы бригад и дивизий не уточняли обстановку в ходе наступления и не доносили ее своевременно в вышестоящий штаб. Поэтому выводов из обстановки не делалось, слабые места обороны противника не выявлялись, изменений в изначальную постановку задачи на наступление фактически не вносилось.
Напротив, немецкая пехота, по оценкам наших штабов, дралась очень хорошо. Немцы цеплялись за любые укрепления и постоянно переходили в контратаки. Эффективно действовала противотанковая артиллерия и зарытые в землю танки противника. Одна из наших танковых бригад в первый же день боя потеряла более половины своих машин. Три танка противника, закопанные в районе Запрудного, вывели из строя более 10 танков этой бригады. В другой бригаде была плохо проведена разведка полосы наступления, в результате чего 8 машин в самом начале боя засели в болоте и частично были уничтожены огнем врага.
Но с другой стороны, перебросив в полосу 16-й армии свои резервы, противник добился здесь примерного равенства сил, при котором об успехе советского наступления уже не могло быть и речи. Попытка прорыва вылилась в позиционные бои, в ходе которых немцы тоже растратили свои резервы – в том числе и танковые, предназначенные не для обороны, а для прорыва.
О потерях советских войск в операции можно судить лишь косвенно. Так, действовавшая в первом эшелоне на направлении главного удара 31-я стрелковая дивизия из 10 000 человек потеряла 3000, в том числе около 700 – погибшими и пропавшими без вести. Если счесть, что потери по остальным пяти дивизиях и пяти стрелковым бригадам были в среднем несколько меньше, то общие потери 16-й армии за неделю боев можно очень приблизительно оценить как 15 000 человек, из них порядка 4–5 тысяч составили убитые и пропавшие без вести. Немцы заявили об уничтожении 446 советских танков и 161 самолета.
II. Операция «Вирбельвинд»
4 августа 1942 года 31-я и 20-я армии Западного фронта начали Ржевско-Сычевскую наступательную операцию. Эта операция, вкупе с июльским наступлением 61-й и 16-й армий, окончательно сняла с повестки дня готовившееся немцами наступление 9-й, 4-й и 2-й танковой армий – операцию «Оркан» («Ураган»), целью которой было окружение кировско-юхновского выступа. Еще в конце июля взамен нее было решено проводить более ограниченную операцию, получившую кодовое обозначение «Вирбельвинд» («Смерч»).
Операция «Вирбельвинд» 10 августа – 10 сентября 1942 г.
После начала советского наступления против 9-й армии масштаб операции был еще более урезан. 7 августа Гальдер записал в своем дневнике: «Операцию «Смерч» проводить только с юга, независимо от действий 9-й армии». Таким образом, «Вирбельвинд» сводился к фланговому удару силами только одной 2-й танковой армии, становясь как бы зеркальным отражением июльской операции советского командования.
Для проведения операции, выделялся 53-й армейский корпус 2-й танковой армии – 9-я, 11-я, и 20-я танковые, 25-я моторизованная, 26-я, 56-я, 112-я и 296-я пехотные дивизии, а также часть сил 4-й танковой дивизии. Эта группировка, сосредоточившаяся в районе Брянска, Жиздры и Болхова, должна была атаковать на стыке 61-й и 16-й армий, выйти в район Козельска, а затем повернуть на север – на Сухиничи, создав тем самым угрозу левому крылу Западного фронта в кировско-юхновском выступе. Кроме того, в наступлении участвовал ряд других частей – в частности, 19-я танковая и 52-я пехотные дивизии, наносившие удар на стыке 16-й и 61-й армий.
В целом немцам удалось создать существенный перевес в силах над армиями левого крыла Западного фронта – три вновь введенные танковые дивизии в летних боях еще не участвовали, а на конец июня они имели в своем составе:
- 9-я тд – 144 танка, из них 120 средних;
- 11-я тд – 155 танков, из них 137 средних;
- 20 тд – 87 танков, из них 33 средних.
С учетом численности 19-й танковой дивизии на 15 июля (см. выше) у противника насчитывалось 443 танка, в том числе 306 средних. Если прибавить сюда машины изрядно потрепанной 4-й танковой дивизии, то можно считать, что со стороны противника в операции участвовало около 500 танков (некоторые источники называют цифру 450). Это составило порядка 30 % всех исправных немецких танков, находившихся в августе 1942 г. на Восточном фронте! Ниже мы увидим, что для отражения наступления советское командование сосредоточило в общей сложности около 800 танков (500 – в 3-й танковой армии с переданным ей 3-м танковым корпусом 61-й армии, около 300 – в двух танковых корпусах в полосе 16-й армии). Таким образом, о подавляющем превосходстве русских танков не могло идти и речи, а в первой фазе наступления перевес в танках был на стороне немцев.
Наступление началось 11 августа. Противник нанес удар двумя группами в центре и на правом фланге 61-й армии – аккурат между участками, на которых велось июльское наступление. К 15 августа немцам удалось не только прорвать в двух местах оборону 61-й армии и продвинуться на 25 км, но и окружить три её дивизии (346-ю, 387-ю и 356-ю) в районе Старицы. Ударные группировки противника соединились на рубеже реки Жиздра, подойдя на 15 км к Козельску и одновременно отбросив за реку Рессету левофланговую 322-ю дивизию 16-й армии. В районе Алешинки немцы форсировали Жиздру и переправили на её северный берег 9-ю танковую дивизию и часть 19-й танковой дивизии.
Чтобы парировать удар, новый командующий 16-й армией И. Х. Баграмян лично выехал на свой левый фланг и распорядился срочно перебросить сюда 1-й гвардейский кавалерийский корпус генерал-майора В. К. Баранова (1-я, 2-я и 7-я кавдивизии и 6-я гвардейская танковая бригада). Однако это вовсе не напоминало атаку с шашками на танки – корпус имел сильную артиллерию, включавшую 46 «сорокапяток», 81 орудие калибром 76-мм и 13 122-мм гаубиц. Вместе с кавкорпусом к Жиздре был выброшен и пополненный после июльских боев 10-й танковый корпус – 156 танков, из них 48 КВ, 44 «Матильды» и 64 Т-60, часть из которых только что была сгружена с железнодорожных платформ.
К 10 часам утра 12 августа передовая 11 мотострелковая бригада корпуса вышла к реке Жиздра левее позиций 322-й стрелковой дивизии, переправилась через реку и, сбив охранение противника в районе Дудино, Волосово, перешла к обороне, прикрывая развертывание основных сил корпуса.
Тем временем 178-я и 183-я танковые бригады тоже переправились через Жиздру. По личному приказанию Баграмяна командир корпуса генерал Бурков в 12:30 с хода атаковал передовые части противника. К 14 часам 183-я танковая бригада заняла деревню Починок, 178-я – деревню Белый Верх. Увы, со стороны командарма приказ на контратаку танков без пехотной поддержки был явной ошибкой – несмотря на введение в бой (в 15:00) 186-й танковой бригады, к вечеру корпус, потеряв 35 машин, был вынужден оставить Белый Верх и отойти на рубеж Починок, Перестряж. Гораздо успешнее оказались действия танков из засад – так, КВ лейтенанта Р. В. Шкирянского из 178-й танковой бригады на восточной окраине деревни Белый Верх остановил колонну танков противника, подбив семь из них.
Ночью в расположение 10-го танкового корпуса начали выходить части 1-го гвардейского кавкорпуса. Утром 13 августа атака по противнику была повторена – и опять неудачно; танкисты и кавалеристы были остановлены атакой авиации и мощным встречным ударом немецких танков.
Действия 10-го танкового и 1-го гвардейского кавалерийского корпусов на левом фланге немецкого наступления 12 августа – 3 сентября 1942 г.
Лишь в ночь на 14 августа командир 10-го танкового корпуса отдал приказ на переход к эшелонированной обороне и действиям из засад. Эта тактика оказалась успешной – несмотря на подход основных сил, в течение дня 14 августа немцы так и не смогли прорвать оборону танкового корпуса. Однако им удалось добиться успеха восточнее, отбросив части 1-й гвардейской кавалерийской дивизии. Пройдя вдоль реки Вытебеть, танки противника заняли Волосово, Бело-Камень и вышли к Жиздре у Дретово. Одновременно враг вклинился и правее, в полосе 2-й гвардейской кавдивизии, заняв Дубну. После этого удержание центра обороны стало бесполезным, и в ночь на 15 августа Баграмян дал приказ на отвод танкового корпуса к реке Жиздра на рубеж Дретово, Поляна. Тем временем части трех дивизий 61-й армии прорвали кольцо окружения и вышли к своим, сохранив целостность, штабы и боевые знамена.
14 августа Гальдер, внимательно следивший за развитием «Вирбельвинда», записал в своем дневнике: «Операция „Смерч" развивается довольно успешно, но войска лишь с трудом преодолевают упорное сопротивление противника и очень труднопроходимую и подготовленную в инженерном отношении местность». Однако уже на следующий день тональность его записей изменилась:«Операция „Смерч" развивается медленно и с трудом». 16-го августа он констатировал «На фронте 2-й танковой армии весьма незначительное продвижение вперед с большими потерями», а 18-го ссылался на очень сильное сопротивление и труднопроходимую местность.
Таким образом, в ходе тяжелых боев с 15 по 19 августа наступление противника было остановлено. Однако ему удалось оттеснить части 16-й армии за реку Жиздра, а затем, угрожая окружением 322-й стрелковой дивизии, форсировать реку и выйти в район Алешня, Павлово, Алешинка. На плацдарм севернее Жиздры были переброшены 9-я и 19-я танковые дивизии, но к этому времени сюда подошел переданный из резерва фронта 9-й танковый корпус генерал-майора А. В. Куркина, а немецкое наступление окончательно выдохлось.
• августа Гальдер записал: «Доклад группы армий „Центр" о том, что наступление 2-й танковой армии без усиления ее 2–3 пехотными дивизиями невозможно».
По докладу заместителя начальника ГАБТУ начальнику Генерального штаба от 26 сентября 1942 года, за все время боев 10-й танковый корпус потерял 64 машины: 9 КВ, 15 Т-60 и почти все «Матильды» – 40 штук. В то же время вступивший в бой заметно позже 9-й танковый корпус понес более значительные потери – 17 КВ,
• Т-34, 2 Т-70, 13 Т-60 и 19 танков иностранных марок (очевидно, тех же «Матильд» либо «Стюартов»), всего 72 машины. Очевидно, такая разница в потерях объясняется более умелыми действиями В. Г. Буркова, предпочитавшего обороняться из засад и в отсутствии пехотной поддержки не атаковать противника без нужды.
Тем временем Ставка решила сама провести операцию на окружение – «подрезав» немецкий клин с востока и одновременно атаковав под его основание с запада. Именно так в течение 1941–1942 годов, а отчасти и в 1943-м немцы боролись с советскими танковыми прорывами. Для предстоящей операции была выделена 3-я танковая армия генерал-лейтенанта П. Л. Романенко, находившаяся в районе Черни для отражения возможного наступления противника через Орел на Москву. Армия имела в своем составе 12-и и 15-й танковые корпуса и 179-ю отдельную танковую бригаду, а также 154-ю и 264-ю стрелковые дивизии. Непосредственно перед операцией ей была передана 1-я гвардейская мотострелковая дивизия, четыре артполка РГК, два полка гвардейских минометов, два истребительно-противотанковых и пять зенитно-артиллерийских полков, а также другие части. Всего в 3-й танковой армии насчитывалось 60 852 человека, 436 танков (48 КВ, 223 Т-34, 3 Т-50, 162 Т-60 и Т-70), 168 бронемашин, 677 орудий и минометов (в том числе 124 «сорокапятки»), 61 зенитный автомат 37 мм и 72 установки РС. Кроме того, армии была придана так называемая северная группа войск 61-й армии под общим командованием Д. К. Мостовенко, основу ее составлял 3-й танковый корпус – еще 78 танков, из них 72 легких.
План действий был следующим. 3-я танковая армия, нанося удар в направлении Сорокино, Речица, должна была выйти на рубеж Слободка, Старица, уничтожить противника в районе Бело-Камень, Глинная, Белый Верх и, соединившись с частями 16-й армии, окружить его ударную танковую группировку в районе Бело-Камень, Глинная, Гудоровский, Сорокино.
61 армия своей северной группой содействовала 3-й танковой армии; атакуя на ее правом фланге, северная группа форсировала реку Вытебеть в районе сел Бело-Камень, Волосово, Ожигово и должна была в дальнейшем наступать на Тростянку. Южная группа обеспечивала левый фланг 3-й танковой армии, наступая в направлении Леоново, Кирейково с целью выйти на фронт Уколицы, Кирейково, 1 км южнее Передель.
Тем временем 16-я армия, атакуя навстречу 61-й и 3-й танковой с рубежа Гретня, Кричина в направлении Озерны, Никитское, Отвершек, выйти на рубеж Старица, Дубна, Панево, должна была не допустить отхода противника на юг и содействовать замыканию кольца окружения.
Первоначально предполагалось ввести в бой танковые корпуса только после того, как пехота 3-й танковой армии (две стрелковые дивизии) прорвет оборону противника, пройдет с боем до 16 км и форсирует реку Вытебеть в ее глубине.
Перевозка 3-й танковой армии из-под Тулы в район Козельск, проходила с 15 по 19 августа и велась комбинированным порядком – танки перевозились по железной дороге (всего переброшено 75 эшелонов), моторизованные и мотоциклетные части армии передвигались походным порядком, пройдя расстояние 120 км в течение четырех суток. 25-километровый марш танковой армии из района выгрузки в исходный район для наступления был закончен к 21 августа. Сложнее обстояло дело со стрелковыми дивизиями, имевшими недостаточно автотранспорта – они прибыли на место самыми последними.
Смена частей 61-й армии 154-й и 264-й стрелковыми дивизиями 3-й танковой армии, прорывающими оборону противника на участке ввода этой армии, была произведена в ночь с 20 на 21 августа. При этом авиация противника не оказала движению существенного сопротивления, районы выгрузки подвергались атакам с воздуха лишь в единичных случаях. Но все же маневр танковой армии был немцами своевременно обнаружен – еще 12 августа Гальдер упомянул в своем дневнике агентурные сведения, сообщавшие о «создании в районе Тулы крупной танковой группировки, которая предназначена для действий в районе Мценска и Орла». Очевидно. с этого момента германское командование не упускало 3-ю танковую армию из поля своего внимания.
Положение на 22 августа и общий план наступления 16-й, 61-й и 3-й танковой армий
Задачи для наступления армиям были поставлены 18 августа – таким образом, командный состав дивизий и бригад получил для подготовки своих частей к наступлению три дня. Исключение составляли только две стрелковые дивизии 3-й танковой армии, которые прибыли на место лишь в ночь на 21 августа и имели в своем распоряжении только одни сутки.
Обнаружив готовящийся контрудар, противник поспешил перейти к обороне по южному берегу реки Жиздра. Передний край обороны 53-го армейского корпуса был усилен большим количеством противотанковых средств, минными полями, спешно вырытыми окопами и легкими блиндажами, а танки отведены в глубину для создания оперативного резерва. Здесь же торопливо строились тыловые оборонительные полосы, состоящие из более надежных дзотов и блиндажей в несколько накатов. Кроме того, в ряде районов нашей воздушной разведкой были обнаружены корпусные резервы: Панево, Жилково – до двух пехотных полков с танками; Ульяново, Дурнево – скопление пехоты и танков; севернее Кирейково – до двух полков с танками. 25-я моторизованная дивизия находилась во втором эшелоне в районе Дубна, Белый Верх, Старица. Вся оборона противника опиралась на рубежи рек Жиздра и Вытебеть, сеть лощин и оврагов, а населенные пункты были превращены в укрепленные узлы.
16-я армия к этому моменту имела в своем составе 9 стрелковых, 3 кавалерийские дивизии, 4 отдельные стрелковые бригады, 7 танковых бригад, одну истребительную противотанковую бригаду, 2 танковых батальона, 3 артиллерийских полка РГК, 5 противотанковых артиллерийских полков, 7 гвардейских миномётных дивизионов и 2 миномётных полка. Однако из всего этого состава армии для нанесения главного удара выделялись только одна стрелковая (322-я) и две кавалерийские дивизии (2-я и 7-я гвардейские); остальные части и вся артиллерия усиления активно действовали в центре и на правом фланге армии.
Ударная группа 16-й армии, нанося удар в направлении Никитское, Отвершек, наступала на фронте шириной 5 км с плотностью на 1 км: людей – 2000, орудий —19, станковых пулемётов—12, ручных пулемётов и автоматов – 236, миномётов – 38.
3-я танковая армия с вошедшей в ходе операции в её состав северной группой 61-й армии (3 танковый корпус генерал-майора Мостовенко) имела в своём составе 3 стрелковые и одну мотострелковую дивизии, 4 стрелковые и 10 танковых бригад, мотоциклетный полк, 9 полков артиллерии РГК, 3 миномётных полка и 5 гвардейских миномётных дивизионов.
По плану операции боевой порядок армии строился в три эшелона:
• первый эшелон (прорыва) – 3 стрелковые дивизии, одна стрелковая бригада;
• второй эшелон – 9 танковых и 3 мотострелковые бригады;
• третий эшелон – 1-я гвардейская мотострелковая дивизия, 179-я танковая бригада, 8-й мотоциклетный полк и 54-й мотоциклетный батальон.
Учитывая опыт предыдущих операций, для лучшей координации действий танков, пехоты и артиллерии в составе 3-й танковой армии были созданы три группы: генерал-майора Богданова (12-й танковый корпус), генерал-майора Копцова (15-й танковый корпус) и генерал-майора Мостовенко (3-й танковый корпус). В состав каждой группы вошла стрелковая дивизия, мотострелковая бригада, 3 танковых бригады, 2 или 3 артполка РГК. В группе Мостовенко вместо мотострелков были две стрелковые бригады.
Мы видим, что командирами групп являлись командиры танковых корпусов, каждому из которых была придана стрелковая дивизия и сильная артиллерийская группировка. Таким образом, танковые командиры ставились над пехотными – и теперь стрелковые войска должны были действовать в интересах танков, а не наоборот, как это постоянно получалось ранее.
Кроме того, в подчинении командующего танковой армией оставалась мощная артиллерийская группа в составе трёх пушечных артиллерийских полков и пяти гвардейских миномётных дивизионов М-30.
Атакуя в полосе шириной 16 км, армия наносила удары по трём направлениям:
Группа Мостовенко (на фронте 8 км) – в направлении Мушкань, Волосово, Тростянка. Командующий группой поставил в первую линию не одну стрелковую дивизию (342-ю), как намечалось по плану операции, а две стрелковые и две танковые бригады. Это давало плотность на 1 км: людей—1250, орудий —19, станковых пулемётов – 11, ручных пулемётов и автоматов – 195, минометов – 27, танков – 6.
Группа Копцова (на фронте 2 км) – в направлении Мешалкино, Мызин, Марьино, Белый Верх. Группа имела в первом эшелоне одну стрелковую дивизию (154-ю), создав плотность на 1 км: людей – 5000, орудий – 57, станковых пулемётов – 44, ручных пулемётов и автоматов – 540, минометов – 85.
Группа Богданова (на фронте 3 км) – в направлении Озерна, Госькова, Сорокино, Обухово, Старица. Группа имела в своем составе 264-ю стрелковую дивизию и такое же построение, как и у Копцова при плотности на 1 км: людей – 3500, орудий – 53, станковых пулемётов – 27, ручных пулемётов и автоматов – 320, минометов – 90.
До форсирования пехотой реки Вытебеть танковые части должны были двигаться во втором эшелоне, после чего выйти вперед и, развивая успех, завершить окружение и уничтожение противника. Третьим эшелоном армии шла мотострелковая дивизия, двигавшаяся на левом фланге, за группой Богданова. После прорыва и захвата села Сорокино она должна была действовать в направлении на Красногорье, обеспечивая фланг армии с юга. Армейский резерв состоял из одной танковой бригады и одного мотоциклетного полка.
Из состава южной группы 61 армии в направлении на Кирейково наступали 2 стрелковые дивизии, 3 стрелковые бригады, одна истребительная противотанковая бригада и 2 танковые бригады при поддержке трех полков РГК; до введения 1-й гвардейской мотострелковой дивизии они обеспечивали левый фланг 3 танковой армии на участке Уколицы, Кирейково, Переделы. Фронт наступления этой группы достигал 10 км, что давало плотность на 1 км: людей —1600, орудий – 40, станковых пулемётов – 22, ручных пулемётов и автоматов – 220, миномётов – 58, танков – 3.
Соотношение сил оценивалось командованием 3-й танковой армии в свою пользу: по людям – 2: 1, по танкам – 3: 1, по артиллерии – 2: 1. Преимущество в авиации (точнее, в ее активности и оперативной гибкости) оставалось за противником.
22 августа 1942 г., в 6:15, после полуторачасовой артиллерийской подготовки и авианалета, советские войска перешли в наступление. Увы операции на окружение не получилось – ударная группа 16-й армии по причине слабого состава и неудобной для наступления местности успеха не имела, продвинувшись лишь на несколько сот метров. Основные же части левого фланга 16-й армии вместо удара на восток, навстречу 3-й танковой армии, наступали на юг, медленно выдавливая противника на прежнюю линию обороны. К 29 августа они вышли на рубеж Гретня, Восты, (иск.) Волосово, за восемь дней пройдя от 1 до 5 км. Введённый в районе Гретни резерв армии (стрелковая дивизия) успеха также не добился.
Тем временем группа Мостовенко, атакуя усиленными танками стрелковыми частями в обход узлов сопротивления противника с последовательной их ликвидацией, к 24 августа вышла к реке Вытебеть и 26 августа овладела селом Бело-Камень, но дальше продвинуться не смогла.
Стрелковые дивизии в группах Копцова и Богданова уже в первой половине 22 августа вклинились в оборону немцев на 4–5 км, овладели Госьково и вышли к селу Мызин – но здесь, встреченные вторыми эшелонами противника с танками, были остановлены.
Принято считать, что причиной этого стало отсутствие поддержки своих танков, двигавшихся во втором эшелоне. Якобы стремление до конца выдержать принцип «пехота атакует, танки входят в прорыв» на этот раз обернулось против советских войск, поскольку на этом участке противник имел до двух пехотных дивизий, поддержанных стоящими в обороне танками.
Однако это не так. На самом деле по приказу командующего Западным фронтом генерала армии Г. К. Жукова 12-й танковый корпус Богданова был введен в бой в порядках пехоты уже в 7:20 – через час после начала наступления, имея в первом эшелоне 30-ю и 106-ю танковые бригады. Обогнав пехоту, корпус к полудню продвинулся на 4 км и вышел в район села Госькова, но далее был остановлен сильной обороной противника, минными полями и массированными ударами авиации.
То же самое происходило и в группе Копцова – вопреки распоряжению командующего армией, «тридцатьчетверки» 113-й танковой бригады 15-го корпуса пошли в наступление в боевых порядках 154-й стрелковой дивизии, скоро обогнали их, но наткнулись на прикрытый минами овраг, были остановлены и, попав под удар вражеской авиации, понесли большие потери. Даже ввод в бой 17-й мотострелковой бригады не смог исправить положения.
Тем временем в 12 часов в штабе фронта было получено сообщение о том, что 3-й танковый корпус занял Сметские Выселки, а противник перед ним покинул первую линию обороны и поспешно отступает. Поскольку пехота в полосе группы Копцова прорвать оборону противника все еще не могла, личным приказом Жукова и вновь через голову командования танковой армией 15-й танковый корпус был направлен севернее, в полосу группы Мостовенко, с задачей наступать в направлении Слободка, Белый Верх. Одновременно командующий фронтом распорядился ввести в бой 1-ю гвардейскую мотострелковую дивизию генерал-майора В. А. Ревякина, которая должна была наступать между 3-м и 15-м танковыми корпусами в направлении на Сметскую, Жуково, Перестряж. Одновременно направление атаки 12-го корпуса Богданова тоже было переориентировано несколько к северу – в направлении Мызин, Дурнево.
В результате проработанный заранее план движения был сломан, танковые бригады, получив новые задачи, поспешно разворачивались на новые направления без заранее организованной разведки маршрутов, а главное – без обеспечения пехотой. Они то и дело попадали на минные поля или болотистые участки леса. Вдобавок выяснилось, что сообщение о занятии Сметских Выселок было ложным – на подходе к селу боевое охранение 15-го танкового корпуса (три бронеавтомобиля и несколько мотоциклов) попало в засаду и было полностью уничтожено, а головному отряду под командованием самого генерала Копцова пришлось выдержать тяжелый бой. В итоге корпус сам атаковал Сметские Выселки силами 105-й тяжелой танковой и 17-й мотострелковой бригады. Лишь к 17 часам танкисты заняли село, выбив из него 192-й пехотный полк 56-й дивизии немцев. Потери в этом бою составили 7 танков, 4 бронеавтомобиля и 8 мотоциклов. Далее развить наступление не удалось, меж тем первоначальный план атаки оказался сорван.
Тем временем 154-я и 264-я стрелковые дивизии первого эшелона, поддержанные 12-м танковым корпусом, овладели селами Озерненское, Озерна и Госькова и вели бой южнее этих пунктов, тогда как южная группа 61-й армии никаких успехов добиться не смогла.
На следующий день соединения наступали в прежних направлениях. Лишь 12-й танковый корпус со 154-й стрелковой дивизией были повернуты на юго-запад – на Мызин, Бабинково, Дурнево и Старицу. Вырвавшаяся вперед часть его правофланговой 97-й танковой бригады (15 танков и до роты мотострелков) была отрезана противником и лишь к исходу дня с большим трудом выведена из окружения при помощи 106-й танковой бригады.
Наступление 3-й танковой армии с 22 августа по 9 сентября 1942 г. Заштрихованные стрелки – действия стрелковых частей. Пунктиром показаны маневры 15-го танкового копуса.
В ночь с 23 на 24 августа была предпринята попытка ночной атаки, однако из-за отсутствия координации действий подразделений и проработанного плана наступления успеха достичь не удалось. С рассветом 24 августа, понеся большие потери и пройдя 1 – 2 км, части 3-й танковой армии вновь были остановлены артиллерией и авиацией противника. Все они понесли тяжелые потери – так, в 30-й танковой бригаде 12-го танкового корпуса уже к вечеру 24 августа осталось всего 10 исправных танков. Пулеметной очередью был убит находившийся в люке своего танка командир бригады полковник В. Л. Кулик, в командование бригадой вступил его заместитель майор Л. И. Курист.
Лишь к исходу 25 августа наступавшие на запад правое крыло и центр ударной группировки (группа Мостовенко и 15-й танковый корпус) очистили от противника леса восточнее Вытебети и на всем фронте вышли к реке, но форсировать ее так и не смогли. 1-я гвардейская мотодивизия овладела селом Сметское и, выровняв общий фронт наступающих частей, продолжала вести безуспешный бой в полосе 4 км. Наступавшее на юг и юго-запад левое крыло (12-й танковый корпус, 154-я и 264-я стрелковые дивизии и южная группа 61-й армии) в эти дни успеха не имели, лишь на отдельных участках продвинувшись на 1–1,5 км.
Очень характерна запись в дневнике Гальдера за 27 августа:
«Всех поразило утреннее донесение об оттягивании назад линии фронта у Шмидта [операция „Смерч"]. Я очень зол на то, что опять предстоит добровольно отдать местность противнику и что никто об этом не доложил своевременно. Группа армий утверждает, что об этом намерении разговор уже был. Это верно, но о конкретном решении доложено не было. Оно и с тактической точки зрения неправильно, так как они собираются ослабить нажим на противника».
Чтобы переломить ситуацию, командующий армией решил провести новую перегруппировку. В ночь на 26 августа он перебросил 15-й танковый корпус из центра на левый фланг наступления, дав ему задачу вместе с 12-м танковым корпусом и 154-й стрелковой дивизией наступать на юг, на Сорокино. Выполнив 15-километровый марш, корпус на рассвете 26 августа перешел в наступление, но успеха так и не добился. Более того, противник сам контратаковал силами переброшенных сюда 11-й и 20-й танковых дивизий. Это вынудило командование армии вывести 15-й танковый корпус за линию прежней обороны в районе Новогрыни для создания оперативного резерва.
К утру 27 августа все контратаки противника были отражены, а 15-й танковый корпус переброшен на самый левый фланг в район Пакома – для поддержки атаки южной группы 61-й армии. Планировалось прорвать здесь оборону и выйти в тыл противнику, оборонявшемуся против группы Богданова и 264-й стрелковой дивизии. Увы, атака 15-го танкового корпуса совместно с 12-й гвардейской стрелковой дивизией в направлении на Леоново во второй половине дня 28 августа к успеху не привела: здесь был участок старой немецкой обороны, и обнаружилось сразу два противотанковых рва. В ночь на 29 августа саперы смогли навести мосты через первый, но второй преодолеть так и не удалось. В целом южная группа 61-й армии, ведя лобовое наступление на опорные пункты противника, к этому времени продвинулась на своем правом фланге 3 – 4 км, а на левом – всего лишь на 1 км.
Следующей ночью корпус был вновь выведен из боя и к утру 30 августа сосредоточен в лесу южнее Мешалкино. Планировалось вновь атаковать совместно с группой Богданова в направлении на Сорокино, но поскольку 12-й танковый корпус к этому моменту оказался совсем обескровленным, атака так и не состоялась. В бою в этот день участвовала лишь 195-я танковая бригада 15-го корпуса, помогавшая выйти из окружения двум отрезанным противником батальонам 156-й стрелковой дивизии из южной группы 61-й армии.
Однако тем временем группа Мостовенко смогла форсировать реку Вытебеть, и командование армии решило вновь перенести усилия в центр и на правый фланг. Сюда перебрасывались 15-й танковый корпус и 264-я стрелковая дивизия, а 12-й танковый корпус в свою очередь выводился в оперативный резерв для отражения возможных контрударов противника. К этому времени в составе трех корпусов армии остался всего 181 танк – то есть потери техники за 9 дней составили около 60 %. Правда, часть подбитых танков позднее была отремонтирована и введена в строй.
Однако и противник понес большие потери. 1 сентября на совещании командующего группой армий «Центр» Клюге с Гитлером было принято решение о прекращении операции «Вирбельвинд», выводе с фронта 9-й и 11-й танковых дивизий и отводе войск на 2–3 км в более удобную для обороны местность. С этого дня упоминания об операции 2-й немецкой танковой армии исчезают из дневников Гальдера, как будто ее и не было…
Тем временем после полудня 2 сентября началось новое наступление 3-й танковой армии. Несмотря на массированные атаки вражеской авиации, группа Мостовенко захватила Волосово, а 1-я гвардейская моторизованная дивизия, форсировав реку, заняла сёла Жуково и Волосово. Наиболее тяжелые бои развернулись в центре, в районе села Ожигово, на которое наступала 264-я стрелковая дивизия. Село было взято лишь к утру следующего дня ночной атакой мотострелков из 17-й мотобригады и 113-й и 195-й танковых бригад. После этого в прорыв должен был вводиться 15-й танковый корпус. Однако его 195-я танковая бригада, устремившиеся на Перестряж, внезапно была атакована и остановлена четырьмя десятками вражеских танков. По нашим донесениям, противник потерял 13 машин, однако наступление пришлось прекратить. Группа Мостовенко в этот день продвижения тоже не имела, а вечером 3 сентября 3-й танковый корпус из-за больших потерь был выведен в резерв Ставки.
С 5 по 9 сентября оставшиеся на плацдарме танковые бригады при поддержке стрелковых частей пытались возобновить наступление, но успеха не имели – тем более, что противник сам часто переходил в контратаки силами подошедших сюда 9-й и 17-й танковых дивизий. 10 сентября 3-я танковая армия окончательно перешла к обороне, а во второй половине месяца, передав часть своих сил (1-ю гвардейскую мотодивизию, 17-ю мотобригаду из 15-го корпуса и часть артиллерии) 16-й и 61-й армиям, вслед за корпусом Мостовенко тоже была выведена в резерв Ставки. В этих боях 5-й танковый корпус потерял две трети своей техники – 99 машин, в том числе 78 от артиллерийского огня, 13 на минах и 8 от ударов с воздуха. За 20 дней боев ремонтными подразделениями корпуса было восстановлено средним и текущим ремонтом 150 машин.
Всего за время операции, по уже упоминавшемуся выше докладу заместителя начальника ГАБТУ от 26 сентября, 3-я танковая армия (без корпуса Мостовенко) потеряла убитыми и ранеными 43 % людского состава (около 26 тысяч человек), 107 танков безвозвратно и 117 машин поврежденными и требующими восстановления.
В то же самое время противник, избегая угрозы окружения, начал отводить свои войска из-за реки Жиздра, а потом и от самой реки, в итоге спрямив фронт до линии Госькова, Слободка, Марьино, Белый Верх, Дубна, Озерны, устье реки Рессета. Журнал боевых действий Главного командования вермахта назвал эту операцию «маленьким Верденом» и констатировал что «ее провал, несмотря на то, что было введено 400 танков, эхом отозвался на всем германском фронте».
III. Итоги и выводы
Итак, летние операции в полосе левого крыла Западного фронта окончились вничью – линия фронта практически не сместилась ни в ту, ни в другую сторону, стабилизировавшись здесь вплоть до начала Орловской операции 12 июля 1943 г.
Но «вничью» и «ничем» – понятия совершенно разные. С подачи немецкой пропаганды среди историков (и не только зарубежных) сформировался миф о полном успехе тактики германского командования в летних боях 1942 года: сосредоточив свои основные силы на юге, вермахт прорвал советскую оборону и вышел к Волге и на Кавказ, в то время как глупые Сталин и Жуков держали свои основные силы на московском направлении, где немцы ушли в глухую оборону. В результате все атаки многократно превосходящих сил Красной Армии были легко отбиты слабыми и немногочисленными германскими дивизиями.
Как мы видим, это совсем не так. По своей численности силы сторон в полосе Брянского и Западного фронтов были в целом равны. Красная Армия имела здесь превосходство в танках – но и оно не было столь подавляющим, как об этом любят рассказывать немецкие мемуаристы (в 2,5 раза – во время июльской операции, в 1,5 – 2 раза – во время контрнаступления в августе-сентябре). Более того, летом 1942 года немецкое командование тоже планировало активные действия на московском направлении, намереваясь провести здесь операцию на окружение сразу трех советских армий. И лишь по не зависящим от него обстоятельствам амбициозный «Ураган» сначала превратился в скромный «Смерч», а потом и вовсе заглох, крутанувшись пару раз. А ведь по своим изначальным масштабам это наступление трех армий предполагалось никак не меньшим, чем пресловутая операция «Марс» в ноябре-декабре 1942 года. Но вряд ли кто-нибудь из историков возьмется за труд «Величайшее поражение Клюге» – хотя бы потому, что у фон Клюге поражений хватало и без этого…
С учетом того, что людские ресурсы Советского Союза были несколько больше германских, отвлечение танковых и пехотных резервов вермахта на центральный участок Восточного фронта неизбежно означало, что фланги немецкой ударной группировки под Сталинградом (или где-либо еще) будут прикрываться не вермахтом, а венграми и румынами – то есть стало залогом катастрофы, разразившейся четыре месяца спустя.
Если бы немцы действительно ушли здесь в глухую оборону – хотя бы столь же эффективную, как их оборона от наступательных попыток Брянского и Западного фронтов примерно в этом же районе год назад, – такого бы не произошло. Но времена изменились. Если летом 1941 г. Красная Армия вынуждена была разменивать людей и пространство на отыгрыш времени для развертывания, то в 1942 году за тот же выигрыш времени и возможности развернуть необходимые силы в нужном месте (под Сталинградом) она платила уже не жизнями, а техникой.
После войны многочисленные Рудели и Витманы могли до бесконечности хвастаться количеством своих побед – но факт в том, что советская (да и американская) бронетанковая техника была намного (в 2,5 – 3 раза) дешевле аналогичной немецкой. То есть такими же средствами ее можно было изготовить во столько же раз больше. Да, за дешевизну и технологичность приходилось платить качеством и долговечностью, а зачастую и удобством использования (худший обзор из машины, не столь качественная оптика и радиооборудование, менее надежная ходовая часть, теснота в боевом отделении и командир, выполняющий работу наводчика) – однако в конце концов эта цена и оказалась ценой победы.
Летние бои 1942 г. показали, что при равенстве в численности войск даже превосходство в танках не позволяет советским войскам прорывать хорошо организованную оборону немецких дивизий. Но одновременно выявилось, что и немцы уже не в состоянии осуществить прорыв советской обороны без танковой поддержки и значительного численного превосходства.
Дело было не только в пресловутом «позиционном тупике» в духе Первой мировой – но и в том, что боевые качества обеих армий постепенно уравнивались. Да, в РККА танковые части все еще демонстрировали лучшую боеспособность, нежели стрелковые. Это побуждало советское командования использовать танковые войска не столько для маневренных действий в глубине вражеской обороны, сколько в качестве «пожарных команд» для закрытия брешей и отражения прорывов противника. Но точно так же немцы станут использовать свои танки в следующем году. А боевое применение 3-й танковой армии в боях под Козельском станет образцом для тактики немецких танковых войск во втором периоде войны. |
